АННОТАЦИЯ
Проект направлен на решение актуальной фундаментальной проблемы – объяснение организации и формирования психологических структур и процессов, которые лежат в основе взаимодействия индивида с предметным и социальным миром, на выявление фундаментальных психологических закономерностей организации процессов, лежащих в основе совместной деятельности. Основные гипотезы исследования состоят в том, что в ситуации формирования компетенции в рамках правил взаимодействия с определенной предметной областью у индивида формируется структура знания (СЗ), характеристики организации которой соответствуют свойствам СЗ партнера по деятельности и условиям взаимодействия с партнером, даже в тех случаях, когда непосредственный контакт с партнером не допускается или партнером является не человек, а техническое устройство (компьютерная программа). Предполагается, что во всех перечисленных вариантах взаимодействий партнер должен приниматься индивидом как антропоморфный объект, обладающий человеческими качествами и индивидуально-психологическими характеристиками. Для проверки этого предположения проведено сопоставление характеристик СЗ, формирующейся у индивида в стратегической антагонистической игре в четырех различных ситуациях межиндивидуальных взаимодействий со «скрытым» партнером: (1) игра с программой, при этом игрока информируют, что его партнер — программа; (2) игра с программой, игрока информируют, что его партнер — человек; (3) игра с человеком, игрока информируют, что его партнер — программа; (4) игра с человеком, игрока информируют, что его партнер — человек. Участники исследования (63 человека, 33 женщины, 30 мужчин, от 17 до 31 года, медиана – 21,5 лет) формировали компетенцию в стратегической игре «Крестики-нолики на поле 15х15» со скрытым (виртуальным) партнером. Для выявления особенностей организации СЗ, формирующихся в условиях взаимодействия со скрытым партнером (основная выборка) была построена специальная выборка испытуемых, приобретавших компетенцию в игре «Крестики-нолики на поле 15х15» в ситуации непосредственного общения с партнером (68 человек, впервые встретившиеся в ситуации стратегической игры, 56 женщин, 12 мужчин, от 17 до 28 лет, медиана – 21 год). Сравниваемые группы не различаются по возрастным характеристикам, что критически важно для сопоставления характеристик СЗ (Александров, 2006). Использовали специально разработанные анкеты: «Антропоморфностъ партнера с точки зрения игрока» и «Антропоморфность игрока с точки зрения скрытого партнера». Каждая анкета содержала 12 пар вопросов, распределенных в случайном порядке. При оценке партнера как антропоморфного один из пары вопросов предполагал ответ «да», а другой – «нет»: такое сочетание оценивалось как указание на «антропоморфность» партнера, обратное сочетание – на «неантропоморфность», два ответа «да» или два ответа «нет» оценивали как неопределенное суждение, в случае хотя бы одного суждения «затрудняюсь ответить» паре приписывали значение «ненадежно». Антропоморфность скрытого партнера с позиции игрока и возможность приписывания скрытому партнеру способности суждения о свойствах игрока оценивали в баллах (от 0 до 12). Для оценки характеристик межиндивидуальных взаимодействий использовали методики диагностики направленности личности Б. Басса, «Определение способов регулирования конфликтов» К. Томаса, диагностики межличностных отношений (ДМО) Л.Н. Собчик, диагностики эмпатических способностей В.В. Бойко. Чтобы выявить специфику взаимодействия игрока со скрытым партнером перечисленные методики использовали в стандартном варианте и в модифицированном (испытуемый описывал собственные свойства с позиции виртуального партнера). При помощи специальных алгоритмов строили описание СЗ – определяли составы множеств компонентов, составляющих наборы альтернатив выбора акта игры, степень совместимости компонентов, представляющих конкурентные акты игры, устойчивые последовательности реализации актов игры, представляющие игровые стратегии. Для данного исследования была модифицирована методика выделения в составе СЗ связанных групп стратегий – метастратегий (МС). СЗ описывали как неоднородную семантическую сеть в терминах (1) ОС, как устойчиво воспроизводящихся в протоколе игр последовательностей компонентов («линейных», не включающих петли и циклы, или «циклических», допускающих повторные актуализации компонентов), или (2) МС, сложных структур, образованных ординарными стратегиями за счет включения одних и тех же компонентов СЗ в разные стратегии и их пересечений. Использован специально разработанный алгоритм количественной оценки совокупности ОС и МС, общей для СЗ двух партнеров по игре «Крестики-нолики на поле 15х15». Результат этого сопоставления – количественное описание подмножества ОС и МС, общих для игроков данной диады (см. схему в Приложении). Определены основные характеристики наборов ОС и МС у партнеров по игре, а также подмножества ОС и МС, образующих общую часть их репертуара стратегий. Анализ организации семантических сетей, описывающих СЗ, показал, что форма распределения степеней вершин МС может существенно отклоняться от степенного закона, характерного для безмасштабных сетей, в то время как организация ОС, достаточно хорошо описывается степенной функцией, т.е. ОС могут быть отнесены к типу безмасштабных сетей с фрактальной организацией. Поскольку общая часть СЗ двух партнеров по игре представлена преимущественно ОС, можно полагать, что эта надиндивидуальная структура обладает свойствами устойчивости при объединениях и включениях новых компонентов; как фрактальная (самоподобная) организация эта структура допускает расширения в любой свой части. Для оценки связи характеристик организации составляющих СЗ, обеспечивающих фиксацию и реализацию стратегий, с условиями взаимодействия игрока со скрытым партнером, а также со степенью антропоморфизации скрытого партнера, была применена статистическая многомерная процедура дискриминантного анализа. Модели, построенные на переменных, описывающих организацию общей для партнеров по игре части их СЗ позволили с достаточно высокой надежностью (73 – 83%) разделить основную выборку игроков на группы с различными условиями взаимодействия со скрытым партнером. Качество дискриминантных моделей, построенных на аналогичных характеристиках индивидуальных репертуаров стратегий (а не на их общей части) было существенно ниже. Сравнение распределений величин перечисленных характеристик общей для партнеров части их СЗ для различных ситуаций взаимодействия со скрытым партнером с теми же характеристиками, оцененными в группе испытуемых, формировавших компетенцию в стратегической игре в условиях непосредственного общения, показало, что при непосредственном общении с партнером все перечисленные характеристики достоверно выше, чем при сокращенных возможностях общения. Для аналогичных переменных, описывающих не общую часть, а индивидуальные составляющие СЗ, различия незначимы. Степень выраженности оценки антропоморфности партнера по игре, оцененная по результатам специально разработанной анкеты проявила связь только с характеристиками общего для партнеров набора ординарных стратегий. Корреляции степени антропоморфизации скрытого партнера с аналогичными характеристиками индивидуальных составляющих СЗ были незначимы. Установлено, что для ситуации виртуального партнера и высокой неопределенности его свойств, и даже при декларируемой подмене человека техническим устройством, антропоморфизация партнера является неотъемлемой чертой конкретного взаимодействия. Соответствие степени антропоморфизации скрытого партнера игроком и антропоморфности игрока с точки зрения скрытого партнера, т.е. приписывание способности рефлексии виртуальному партнеру, а также закономерное включение в модели психологических характеристик игрока, атрибутированных ему виртуальным партнером, показывает, что психологическое взаимодействие, даже в упрощенной искусственной ситуации исследования, невозможно без актуалгенеза надиндивидуальной психологической структуры, релевантной реальным или виртуальным членам институализированного сообщества. Для перечисленного набора составляющих СЗ, обеспечивающих поведение в стратегической игре (переменных, описывающих индивидуальные СЗ игроков и их общую часть) выявлены значимые корреляции с психологическими характеристиками межиндивидуальных взаимодействий – с различными шкалами методики диагностики направленности личности Б. Басса, теста К. Томаса «Определение способов регулирования конфликтов», метода диагностики межличностных отношений (ДМО), разработанного Л.Н. Собчик, методики диагностики эмпатических способностей В.В. Бойко, в их стандартных и модифицированных формах (построенных для оценивания психологических черт скрытого партнера). Важнейшая особенность набора полученных корреляций состоит в том, что значимых корреляций психологических характеристик межиндивидуальных взаимодействий с переменными, описывающими общую часть составляющих СЗ партнеров, достоверно больше, чем с переменными, описывающими индивидуальные СЗ партнеров (точный критерий знаков, p = 0.002) (см. таблицу корреляций в Приложении к Отчету). Все исследовательские задачи проекта выполнены полностью. План публикаций недовыполнен на одну статью, поскольку для подготовки публикации было необходимо завершить радикальные изменения в программах обработки и интерпретации материала, полностью выполнить процедуры проверки корректности новых вычислений. Обоснование нового подхода представлено в одной подготовленной публикации.
ЦИТАТА
Александров, И.О. Организация и формирование структуры знания у человека при взаимодействии с партнером или с компьютерной программой / И.О. Александров отчет по НИР № 14-06-00082 (Российский гуманитарный научный фонд)
